… вешать будем потом
Не правосеками это придумано, у них бы мозгов не хватило. Идея стара как мир, и вот как выглядели НЕ-Сталинские репрессии.
За период с 1906 по 1911 год было казнено свыше 50 (пятидесяти) тыс. участников революционной борьбы. С 1910 по 1912 год было посажено в тюрьмы России 534 114 (пятьсот тридцать четыре тысячи сто четырнадцать) участников революционного движения, из которых 20 536 (двадцать тысяч пятьсот тридцать шесть) человек умерли, не выдержав тяжёлого режима.
Источник: Г.С.Васецкий «Развитие В.И. Лениным марксистской философии в борьбе с ревизионизмом (1907-1913 гг.)», М., 1963. Цит. по: М.М.Валивач «Борьба большевиков за укрепление РСДРП в начале нового революционного подъёма (1910-1912 гг.)», Томск, 1968
Солженицын об этом не писал? Какая жалость! Васецкий пишет не так художественно. Зато ему можно верить, ложь в печатных изданиях того времени не допускалась. Запретить могли, а врать не разрешали, и на ближайших ста страницах я это докажу.
Казанскую железную дорого тогда просто утопили в крови. Потом, в тридцатом. с карателями разобрались. Сталинские репрессии, говорят, все пострадавшие — ангелы, говорят.
Из протокола дополнительного допроса обвиняемого Поливанова Алексея Матвеевича, произведенного в ПП ОГПУ в ЛВО по делу № 4540.г. Ленинград, 26 ноября 1930 г.
В период экспедиции Семеновского п[ол]ка в Москву я принимал в ней участие в составе 10-й роты, командиром коей был Сиверс. Я командовал полуротой. Рота входила в состав батальона, коим командовал полк[овник] Риман. Задача б[атальона] состояла [в] ликвидации революц[ионного] движения на Московско-Казанской ж[елезной] д[ороге]. Рота занимала станцию Голутвино, где ею были произведены расстрелы. Я принимал участие, как и остальные офицеры, в обысках и расстрелах по приказанию полковника Римана, который приказал офицерам при обнаружении оружия пристреливать рабочих на месте.
Полуротой под моей командой было расстреляно человек пятнадцать. В числе их помню начальника станции Голутвино и его помощника, остальные были, очевидно, рабочие. Приведены они были со станции Риманом и Сиверсом. Конвоировала их моя полурота за ж[елезно]д[орожные] пути, где они были расстреляны. Команда была подана солдатам мною, что-то вроде <кончай> или <начинай>. Когда до этого я колебался, говоря Риману, что я не смогу, то тот сказал мне, что <я Вас самого расстреляю>. После чего я все выполнил. Лично я никого не пристрелил из револьвера, как делал это Риман, это я отрицаю.Шрамченко тоже участвовал в экспедиции, он был, насколько я помню, в 4-м б[атальо]не в 16-й роте под командой Витковского. Он оставался в г. Москве, роль и участие его в Пресненских операциях неизвестны. Командовал непосредственно всем Риман. Кем был расстрелян революционер-машинист Ухтомский, я сейчас не помню, я при этом не был. Со слов в вагоне от офицера, кажется, адъютанта Шарнгорста, я слышал, что Ухтомский перед смертью обратился с речью к солдатам и отдал им имевшиеся при нем деньги, умерев как герой. Кого и как пристрелил Сиверс - я не видел. [...] Кем в Коломне из офицеров производились расстрелы мне не известно, мое участие там выражалось лишь в производстве обысков. Риманом в Голутвино при мне лично был застрелен какой-то рабочий, захваченный цепью солдат нашей роты при наступлении на Голутвино, он вышел навстречу с белым флагом, а Риман подскочил к нему и застрелил его. Допросил - Дмитриев. ЦА ФСБ РФ. Следственное дело № П-67738, л.49-52. ГАСБУ, фп., а.67093, т.14, С.296-297.
В общем-то за вешателей взялись сразу. Вот еще любопытный фрагмент
...Еще слышал я, будто на одной станции ночью Риман и Зыков нашли несколько товарн[ых] вагонов, наполненных не то трупами, не то полузамерзшими, умирающими дружинниками или революционерами, тяжелоранеными, без сознания. Говорят, что они были туда сложены после боя с какими-то московскими частями. Риман и Зыков ночью вдвоем открывали вагоны и, если видели признаки жизни, пристреливали, чтобы не мучились. Даже Тимрот 2-й и Рихтер с ужасом говорили об этом деле. Среди офицеров шли, кроме того, толки, что наиболее зверски действовал капитан Майер, чему я охотно верю, так как даже солдаты в роте его ненавидели и с ним позднее произошел в полку случай, когда на приветствие (в лагере, в 1906 году) рота ему не ответила (редчайший случай в гвардии).
В августе, 13-го числа 1906 года [...] Мин убит на вокзале в Петергофе какой-то женщиной несколькими пулями в спину. [...] В тот вечер мне только Аглаимов сказал, что 5 дней назад Мин и несколько офицеров были предупреждены письмами, что их убьют; письма были подписаны боев[ой] организацией партии социалистов-революционеров. Позднее я узнал, что письма получили: Мин, Риман, Зыков, Сиверс и Аглаимов. Тут же вечером Аглаимов просил помочь ему взять Римана и перевезти его на квартиру Зыкова на Фонтанке, 145. Позднее я уже узнал, что после 12 часов ночи Аглаимов перевез Римана от Зыкова к себе на квартиру в офицерский флигель. На следующий день (кажется, так) Риман с женою в статск[ом] платье и, если не ошибаюсь, загримированный выехал за границу. Он вернулся только через год, летом 1907 года, прямо в лагерь, в статском платье, с большой бородой. Позднее он мне лично говорил, что даже за границей ему все время приходилось менять место жительства, о чем его предупреждали какие-то агенты, приставленные для его охраны. Даже в Испании он был кем-то узнан и ему пришлось спешно уехать, ибо агенты не ручались за его безопасность. Вот все то, что я в настоящее время помню по делу о Московском восстании и до смерти Мина. ЦА ФСБ РФ. Следственное дело № П-67738, л.103–130.