Сталин, Иосиф Джугашвилли

იოსებ ჯუღაშვილი был помоложе своего великого друга-калмыка лет на девять, прожив при этом дольше лет на двадцать девять. Вот что крест животворящий делает!  Ну и горный воздух тоже.

Папа Карло Виссарион был сапожник и пил как сапожник, регулярно поколачивая жену и сына. Нисколько не думал как неумно бить маму Сталина, но пока Сосо был мал, папе это с рук сходило. Папа Виссарион не понял намека даже тогда, когда нетвердая детская рука метнул в него нож. Но в конце концов добро победило, и когда Сосо исполнилось одиннадцать, кто-то там в кабацкой пьяной драке саданул под сердце…

Как-то смешно на этом фоне выглядят разговоры, что террорист с Кавказа так огорчился, когда Гитлер нарушил честное немецкое слово, что не смог выступить перед народом.

Священником Сосо решил стать не сразу, годы ранней юности он проводил в компании Тифлисской гопоты. Била его теперь только мама, а у женской руки сила не та, и вступительные экзамены он завалил. Не то, чтобы не соображал, просто не знал по-русски ни единого слова, даже те что пишут на стенах. Мама, понятно, наняла репетитора, и через год он все слова узнал и поступил.

Из всех предметов Тифлисской духовной семинарии юному Сосо лучше всего давался марксизм. Непонятно какие у церкви к нему претензии – сами выучили, а теперь недовольны. Правда предмет был факультативный, и изучался ночами, но так или иначе в пятнадцать парень заработал ник Коба.

Как и его будущий друг Володя, Иосиф был практически круглым отличником, а в свободное от учебы и марксизма время писал стихи на грузинском. Несмотря на это с пятого курса его отчислили, с формулировкой «за несданное ЕГЭ». Но поздно – он уже знал больше, чем в принципе преподавалось в семинарии, могли бы уже и не вредничать.

Не исключи они его тогда – получил бы приход, женился, остепенился, и махал бы кадилом помаленьку, делая карьеру в церковной иерархии. Глядишь и стал бы патриархом всей планеты. И не было бы ни коллективизации, ни индустриализации, а Россия была бы тихой патриархальной страной, как Польша. И в сорок первом закончила бы так же – танки Гудериана раздавили бы кулацкую конницу, а юные дочки поручика Голицына и корнета Оболенского поехали бы на принудработы куда-нибудь под Нюрнберг.

Но Кобу исключили, и он показал им кузькину мать. Поначалу подрабатывал репетиторством, потом отрепетировал Камо и начал грабить банки. Не для себя, а для единственной партии, которую вплоть до 1917-го из-за границы никто не финансировал. Поэтому она была вполне свободна, и в октябре семнадцатого смогла действовать вполне свободно.  Полученные же  в последний момент деньги злые коммуняки потратили во вред тем, кто их дал :D)

В момент штурма Зимнего ставший Сталиним Коба, был в составе резервной группы, на случай если основные силы партии при штурме Зимнего будут уничтожены. Он находился на конспиративной квартире то ли внешней разведки, то ли контрразведки Р.И., этот вопрос и сейчас до предела мутный. Потому что сами взять власть большевики не могли, им ее передала группа высших офицеров Российской Империи. Как единственной партии, которая, несмотря на некоторые недостатки, гарантировано не была продажной.

После победы революции, как всем хорошо известно, власть в партии и стране захватила еврейская диаспора. Поскольку в руководстве евреев было от 85%, ни о какой демократической смене курса не могло быть и речи. Народ шустро истреблялся, освобождая лебенсраум для ребят в ермолках, и командовал этим процессом талантливый друг американских банкиров Лейба Бронштейн. Сталин рядом с ним смотрелся как Моська у ноги слона, но у этой моськи были друзья – те самые отставные офицеры–имперцы. Да и сам он был аналитиком не хуже Маркса, а пожалуй что и посильнее.

Пробормотав по-грузински «кадры решают все», он занялся нудной и совершенно титанической работой по расстановке в низовых структурах шестой части мира своих людей. И со второй попытки помножил на ноль всю еврейскую компоненту в руководстве партии. Жить стало лучше, жить стало веселей, вот только до войны оставалось неполных четыре года…

Поскольку Сталин, говорят, не верил что начнется война, он еще в сороковом приказал заминировать Днепрогэс, и начать строительство оборонительного рубежа в трехстах километрах от Москвы. В день начала войны он находился в своем кабинете, несмотря что был серьезно болен. От народа болезнь скрыли, потому что сказать «знаете, у вождя ангина» было несколько неудобно. Потому-то к народу и обратился Молотов. Тем более что катастрофы еще не было, вязкость советской обороны вполне могла превысить наступательные возможности вермахта.

Ну а что касается руководства армией, так ему и тут равных не было. Маршировал он не лучше Чебурашки, зато у него были тщательно разобраны и законспектированы все сколь нибудь значительные сражения всех войн во все времена. Не знали? И я не знал когда-то. Ужасно хочется заглянуть в те тетрадки…

И в любых ситуациях Сталин постоянно думал о перспективе,  даже в космос мы  еще немножко — и полетели бы при Сталине. Однако и на старуху бывает проруха – замешкался что-то и Хрущева не расстрелял. Зря он был таким либеральным, нельзя так в России.